Онуфриенко Майя

16 лет, г. Рыбинск

 

(шорт-лист)

Идеал

Катя сидела дома и недовольно пожирала глазами стих, который ни в какую не хотел откладываться в её голове. И так уже полчаса. Казалось бы, что тут вообще учить? Само стихотворение было коротким – всего четыре катрена – и легко ложилось на слух. Так почему же домашнее задание по литературе обернулось для девочки именно таким образом?

— Хорошо-хорошо, успокоимся, – Катя глубоко вздохнула. – Итак, ещё раз…

Я пришёл к тебе с приветом,

Рассказать, что солнце встало,

Что оно горячим светом,

По листам затрепетало…

Это запомнили. Теперь ещё раз без подглядываний и без ошибок.

— Чёрт!.. – выругалась Катя, споткнувшись на второй же строчке. – Что ж сегодня за день такой?!

Захотелось разреветься. Ведь завтра Людмила Георгиевна будет спрашивать весь класс стихи Фета. А её она спросит в первую очередь. И дело не в том, что Катя Белкина шла первой по списку в своём классе. «Хвостов» у неё отродясь не было. Нет и нет, тут обстоятельства складывались абсолютно иные: Катя все семь лет своей учёбы в школе была лучшей. Во всём. В спорте, благодаря усердным тренировкам с ребятами во дворе, ей не было равных, оценки всегда превосходные – ниже пятёрки она отродясь не получала, пение ей давалось легко, шитьё, готовка и домоводство – тоже. Списки её талантов в глазах окружающих достигали воистину колоссальных размеров, но мало, кто знал, что… никаких талантов не существовало и в помине. Этими «мало кто» были ребята из уличной команды по футболу. Да и то, скорее по чистой случайности, нежели по собственному желанию. В местных домах жили в гармонии и полном взаимопонимании самые разношёрстые личности, и здесь вошло уже в привычку ничему не удивляться. Катьке такой уклад играл только на руку. Школа находилась отсюда далеко, практически на другом конце города, шанс встретить кого-то из одноклассников или учителей крайне мал. Поэтому двор стал для Кати спасением – там не было необходимости следовать своему «идеальному» образу. Интересно, что бы сказали одноклассники, увидев прилежную и кроткую отличницу, гоняющую наперебой с уличными мальчишками мяч? Ничего бы хорошего. И Катькин образ идеальной ученицы, который она строила и поддерживала со времён поступления в первый класс, рухнул в один миг. Как карточный домик – развалился бы на части.

— Я пришёл к тебе с приветом, – отогнав ненужные сейчас мысли прочь, принялась повторять Катя. – Рассказать, что солнце встало. Что оно бодрящим светом… Блин! Горячим, а не бодрящим! Ещё раз.

Быть идеальной в глазах окружающих для Катьки со временем сделалось крайней необходимостью: ей нравилось, когда все ей восхищались, когда её ставили в пример и просто без умолку твердили об её уникальности. Это изрядно тешило её самолюбие. Однако поддерживать такой образ с каждым годом становилось всё труднее: за уроками она стала засиживаться до глубокой ночи, перед тем, как поднять руку на уроке, тщательно проговаривала про себя свой ответ, дабы избежать конфуза. Всё: здоровый сон, свободное время, дружеское общение с одноклассниками – Катя, не колеблясь, бросала из года в год на алтарь своего желания нравиться всем. «Друзья у меня есть, — утешала саму себя она, когда отказывала девочкам из школы в прогулке. – Та же Настя Князева и Гена Чайников, Шишков Колька и Золоторёв Серёжка. Даже Вера Сипягина, несмотря на свою чудаковатость, всё равно мне друг. А друзей много быть не может».

— Я пришёл к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало, что оно горячим светом по листам затрепетало, – Катя облегчённо вздохнула. Не быстрыми темпами, но она двигалась в верном направлении.

— Ух, ты, Фет!

На подоконник, через открытое окно бесцеремонно влез Андрей Лазарев, тоже один из жителей двора и частый гость футбольных тренировок. Сын Валентины Аркадьевны – учительницы математики из соседней школы – очень увлекающийся различного рода экспериментами: то шампунь смешает с машинным маслом и акриловыми красками, то приготовит каким-то макаром очень вкусные макароны… зелёного цвета и оправдается тем, что в кастрюлю случайно упала баночка безвредного красителя. А когда он извинялся или смущался, его большие уши начинали забавно краснеть. Причём лицо оставалось совершенно нормальной окраски.

— У него классные стихи, – не утрудившись элементарно поздороваться, мальчишка спрыгнул на пол и подошёл к дивану. – Особенно мне нравится про май. Хотя и это неплохое.

— Хочешь сказать, ты учил его? – глаза Кати удивлённо смотрят на лопоухого болвана в джинсовом комбинезоне.

— Ага, — весело кивает Андрей и вдруг начинает читать. Красиво читать, наизусть, выразительно и с какой-то особой душевностью, что сразу представляется и поле, и лес, и птицы, и раннее летнее утро.

— Рассказать, что отовсюду, на меня весельем веет, что не знаю сам, что буду петь, – но только песня зреет, — торжественно закончил он и в ожидании уставился на улыбающуюся девочку.

— Красиво у тебя получается, – сказала она, откладывая книгу в сторону. – Вам тоже задавали?

— Да, нет, какое там, – в привычной манере отмахивается Андрей. – Просто мне сам стих понравился, вот я и выучил. Он очень живой, а сейчас это большая редкость. Так, я что спросить-то хотел, – вдруг спохватился он, ероша свои светлые волосы. – Пойдёшь во двор, там сейчас все наши собираются на новой площадке? Поиграем хоть нормально, а то экзамены скоро.

— Я не могу, — потупив взор, тихо отвечает Катя. – Я должна выучить стихи.

— Придёшь да выучишь! – беспечно усмехается Андрей и тянет её за руку по направлению к окну. – Это же Фет! Учиться на раз-два.

— Я уже полчаса сижу, а выучила только первое четверостишье!

На глазах сами собой появляются слёзы. Лазарев останавливается и испуганно вглядывается в лицо подруги.

— Кать… Ну, Кать, чего ты в самом деле? – в его голосе смешно перемешались недоумение и возмущение. – Да Катька, успокойся. Не парься. Ну, не прибьют же тебя в самом деле, если не выучишь!

— Я… не имею… права… не выучить… – с трудом проговорила девочка между громкими всхлипами. – Я… должна… быть…

— Что ты там кому должна?! – Андрей прожигает её возмущённым взглядом. – Попроси отсрочку, скажи, что дело важное было…

— Я так не могу!

— Да почему, в самом деле?!

Оба срываются на крик. Катя стоит напротив окна, жалобно и испугано глядя на Лазарева. Зарёванная без особой на то причины, в белом, промокшем у воротника платьице и растрёпанными волосами. Спиной к подоконнику, в метре от неё возвышается Андрей. Растрёпанный, загорелый с бесконечным недоумением в серых глазах. В первый раз на её памяти он так страшно закричал. Ни на кого никогда не повысил голос, а теперь… Молчание длилось минуту. Потом мальчик резко шагнул в перёд и… обнял её. Обнял как-то неуклюже, неправильно. Но почему-то внутри сделалось так тепло и хорошо, так спокойно, что отстраняться не хотелось.

— Ты должна только самой себе, – тихо отчеканил он, неловко гладя Катьку по голове, тем самым растрепав волосы ещё больше. – Ты не собираешься не делать. Ты просишь отсрочки. Перед своей совестью ты будешь спокойна, перед учителем отчитаешься. А всё остальное – такая ерунда, можешь мне поверить.

И она, как ни странно, верит. Верит, что всё получится. В кои-то веки Катьке кажется, что быть идеальной надо лишь для тех, кто тебе дорог. А для них она идеальная с мячом наперевес в старых шортах и растянутой майке, играющая вместе с ними на новом футбольном поле.

 

— Людмила Георгиевна?

Немолодая женщина подняла свой взгляд на чересчур бледную ученицу седьмого «А» класса, лучшую ученицу за последние несколько лет – Екатерину Белкину.

— Можно попросить вас об отсрочке? – на одном дыхании выпалила девочка, трусливо вжимая голову в плечи. – Я завтра вам честно сдам! Обещаю!

Учительница окидывает её удивлённым взглядом.

— Полагаю, у тебя была важная причина, – медленно говорит она, всё ещё недоверчиво рассматривая хрупкую фигурку девочки. – Но постарайся, чтобы больше такого не происходило.

Катька счастливо улыбается, кивает, говорит три «Спасибо!» подряд и вылетает из кабинета в коридор. Всё оказалось не так уж страшно. На часах двадцать пять минут первого.

«Слышь, Кать, – в голове глухо отзывается голос Лазарева. – У нас завтра всё равно уроков мало… Можно тебя завтра встретить? Заодно и Фета выучим на обратном пути, чтобы ты смогла нормально ответить».