17 лет, г. Ярославль
Разговор с самим собой
Вспоминать юность – всё равно
что посещать могилу друга,
которого ты оскорбил и уже никогда
не сможешь загладить свою вину.
Джон Уотсон Фостер
Зимний ветер пробирался под мою наспех надетую вельветовую куртку и яростно подхватывал пепел, опадающий с фильтра дешёвой сигареты. Погода сама подсказывала мне остаться дома и укутаться в тёплое одеяло вместо похода на работу. Однако вот я сижу на забытой богом остановке и жду автобуса, который прибудет ровно в семь тридцать, проедет три остановочных пункта по десять минут каждый и вытолкнет меня навстречу зданию офиса, похожего на большого серого монстра, каких я боялся в детстве. Каждый день является копией предыдущего. Выученный наизусть распорядок дня двигал моё тело на автомате. Уже сидя в автобусе, я по привычке вглядывался в постоянно меняющуюся картину за окном: одни и те же улицы, которые я вижу тридцать лет подряд, одни контролёры в транспорте. Неужели в этом городе время остановилось? Или это я перестал обращать на него внимание?
Из размышлений меня вывела вибрация в кармане куртки. Вытянув телефон, я увидел надпись на экране: «Начальник». Он всегда был бодрым и весёлым мужичком. Как у него это получалось? Во время разговора в моих ушах стоял звук белого шума и неприятный писк, издаваемый электричеством в автобусе, поэтому я не слишком слушал, о чём говорил этот парень. По всей видимости, сегодня именно мне нужно съездить на другой конец города, чтобы забрать папку с документами. И почему именно я? Бросив трубку, я вышел на ближайшей остановке и сел на автобус в обратную сторону, в район, где я провёл все детство до развода родителей. Я не особо люблю появляться в местах моей юности, поскольку они навевают воспоминания о навсегда утраченных мгновениях. В целом прошлое ворошить не люблю.
Радовало, что дорога от остановки до нужного офиса занимает пятнадцать минут и я пропущу лишь малую часть рабочего дня. Погода ещё сильнее разбушевалась: порывы ветра усилились, снег усыпал всю мою шапку, и даже варежки на резинке не спасали от колючего холода. Спустя некоторое время я оказался в месте, которое следовало бы обойти стороной, но ноги сами привели меня к нему – площадка, где я провёл первые двенадцать лет своей жизни. Площадка, на каждый квадратный метр которой приходилось минимум три воспоминания и маленькие весёлые истории. Площадка, в пределах которой я чувствовал себя в безопасности, отрешённости от всего мира. Словно центром всей вселенной стала эта груда металлолома, на которой мы с друзьями играли в детстве. Я присел на лавочку и закрыл глаза. Киноплёнкой проносились воспоминания. Это именно то, чего я боялся: вспоминать. Взяв под контроль свой разум и чувства, я решил, что пора идти, открыл глаза и… что это? Солнечный свет резко ударил мне в лицо, и я зажмурился на несколько секунд. Я больше не чувствовал колкости зимнего ветра, а руки в перчатках начали запотевать. Я вновь открыл глаза: место, где только что была пустая равнина, усыпанная снегом, превратилось в озеленённую детскую площадку. В уши ударил до боли знакомый детский смех, скрип старых качелей, шелест деревьев… Но что происходит? Куда делся весь снег, и почему на улице лето? Откуда здесь взялась эта площадка? Я задавал себе тысячу вопросов, но ни на один не мог получить ответ. Мне оставалось лишь смотреть на всё происходящее вокруг с открытым ртом и пытаться логически объяснить для себя, какого чёрта я здесь оказался. Возможно, я сплю? Это определённо так.
– Дяденька, что с вами? – услышал я детский возглас, прервавший мои размышления.
Я перевёл взгляд на фигуру мальчика, который ко мне подошёл. Почему я его не заметил?
– Извините, вы в порядке? – на меня смотрел мальчуган лет девяти. Поношенные джинсы с дыркой на колене, футболка с мультяшной весёлой мордочкой. Светлые волосы горели в солнечных лучах, а в глазах горела искра, россыпь веснушек на щеках, поднятые от удивления брови. Я определённо видел этого мальчика раньше, но не мог понять, где именно.
– Всё в норме, а что такое? Кто ты? – еле выдавил я из себя.
– Меня зовут Толя Кузнецов, а почему вы в зимней куртке и шапке?
В одно мгновение я словно оглох. Этого не может быть.
– А кто твои родители, мальчик? – спросил я.
Мальчик посмотрел на меня и нахмурил свои светлые брови.
– Моя мама Лида работает на ткацкой фабрике, а папа Костя – милиционер. Если захотите меня украсть, то папа покажет вам, где раки зимуют.
Пазл сложился, сомнений не могло быть. Передо мной стоял я двадцатидвухлетней давности. Как это возможно? В голове не укладывалось… Оказался чёрт знает где, так ещё и встретил самого себя. Это точно сон, осталось только понять, как из него выбраться.
– Где твои друзья? – сказал я и принялся снимать куртку и шапку.
– Так уже шесть вечера, все по домам разошлись. Я тоже собирался уходить, пока вас не увидел, – ответил он.
Недалеко от мальчика лежал новый футбольный мяч. Я помню этот мяч, отец купил мне его на день рождения, но я по своей неосторожности порвал его через месяц после покупки. Не сосчитать, сколько слёз из-за него я пролил… Однако сейчас он ещё целый.
– Я сначала тебя и не узнал, – сказал я мальчику, – меня тоже Толей звать, работаю с твоим отцом. Он много рассказывал про тебя. Любишь футбол?
Мальчуган обернулся на мячик, лежавший позади, кивнул. Только от одного взгляда на него я почувствовал себя вновь ребёнком. Словно я снова маленький, солнце яркое, я вновь боюсь собак и оставаться один в квартире. Тогда я ещё не разучился радоваться, с восторгом смотрел на всё, что меня окружало. Вернуться бы в те беззаботные времена, когда всё, что меня волновало, – это подольше погулять и не остаться дома, когда зашёл поесть после крика мамы с балкона.
– Я очень люблю футбол, мечтаю стать профессиональным игроком. Мама смеётся надо мной, но мы с друзьями однажды создадим команду и выиграем Олимпийские игры, я точно это знаю! – увлечённо проговорил Толя. Его огонь в глазах одновременно смешил и восхищал. Детская наивность поразительна.
– Ух ты! Я тоже в детстве футболом занимался, а потом ногу сломал и играть не мог. О чём ещё ты мечтаешь? – решил спросить я.
– Как я уже сказал, хочу стать олимпийским чемпионом. А ещё хочу, чтобы папа перестал пить… Они с мамой часто ругаются из-за этого, но мне говорят, что я просто ребёнок и не должен лезть в их разборки, – под конец своей речи Толик немного погрустнел.
– Знаешь, Толь, думаю, тебе действительно не стоит в это лезть. Всё же конфликты взрослых тяжело понять, – попытался я его успокоить.
– Но я ведь уже не ребёнок!
Я задумался. Как сказать восьмилетнему ребёнку, что его отец безответственный человек? Как ему объяснить, почему отец стал возвращаться гораздо позже обычного и от него пахло чужими женскими духами? Я чувствовал, как его детский мир постепенно ломает взрослая бездна, но хотелось, чтобы юный я ценил всё, что находится в данный момент вокруг, и не переживал из-за ссор родителей. Лишь бы сохранить в нём его детскую беззаботность. Иногда мне кажется, что быть взрослым – это не иметь простых и ясных ответов.
– Знаю твоего отца, он действительно поступает не очень красиво по отношению к твоей маме… но, несмотря на все ссоры, он всё ещё любит её и тебя. Даже взрослые иногда ошибаются. Или делают вид, что их ошибка – правильный поступок. Но тебе нужно оставаться рядом со своей мамой и поддерживать её. Так будет лучше для вас обоих.
Мальчик посмотрел на меня широко раскрытыми глазами, словно он сложил два плюс два и нашёл верный ответ. Толя обошёл меня и сел на лавочку рядом и тихо сказал:
– Мне страшно стать таким, как взрослые, которым ничего не интересно, кроме цифр и бесполезных бумажек.
Как же сильно я тебя понимаю. Люди идут в школу и учат уроки, готовятся к будущей работе… и спустя несколько десятков лет, уже став взрослыми, не знают, что же им на самом деле нравится или хочется. Занятые заработком денег, они и не замечают, как быстро пролетает драгоценное время. Время, которое невозможно вернуть назад.
– Все взрослые сначала были детьми, только мало кто из них об этом помнит. Главное – когда будешь взрослеть, то возьми с собой из детства одну маленькую, но драгоценную вещь – мечту. Иди к ней, что бы другие ни говорили и как бы ни смеялись над тобой, Толя. Сейчас ты можешь видеть то, чего уже никогда не увидишь, будучи взрослым.
Я поднял голову и увидел чудесную картину: догорает летний день. Солнце медленно опускается к горизонту. Оно уже не такое обжигающее и слепящее, как днём, а мягко пригревает тёплыми вечерними лучами. И вдруг я услышал вопрос, к которому явно был не готов:
– А о чём мечтаете вы? – негромко проговорил Толя.
Только я хотел повернуть голову, как снова открыл глаза. Я действительно уснул, а разбудила меня вибрация из кармана куртки, которую издал мой телефон, оповещая о сообщении начальника с вопросом о моём местонахождении. Я посмотрел на часы: оказалось, что прошёл лишь час. Снегопад закончился, солнце стало светить ярко. Отряхнувшись, вновь оглядел площадку. Её снесли ещё пятнадцать лет назад, поэтому сейчас это был обычный двор, укутанный толстым слоем снега. Я помнил свой сон с первой и до последней минуты и в голове раз за разом прокручивал вопрос мальчика. О чём я мечтаю? Моя жизнь превратилась в бесконечный водоворот одних и тех же событий. Я всё ещё сижу в унылом городе, хожу на унылую работу, но после этого сна что-то во мне изменилось. Словно последняя деталь пазла встала на место, закрывая собой непонятную дыру внутри. Стал ли я другим? Нет, я всё тот же Толька Кузнецов, только выросший. Но теперь я понимаю: суть взросления в том, чтобы сохранить в себе ребёнка. Я не знаю, о чём я мечтаю, все мои мечты были похоронены вместе с родителями. Однако это ещё не конец. Я изменю свою жизнь, смогу стать лучше, только…
Прозвучал звонок. Вновь «Начальник». Принять вызов.
– Анатолий, вы забрали документы? Нам нужна ваша помощь в офисе.
– Да. Я еду.
