17 лет, п. Варницы,
Ростовский район
Тающий лёд
До Рождества оставалось несколько часов. На улице была метель. Дороги, занесённые снегом, пустовали в этой части города. Ни одной машины не было. Люди, изредка появляющиеся на дорогах, торопились домой. Семья Ледницевых жила в двухэтажном доме, находившемся в конце улицы. В доме горел свет, семья готовилась ко встрече очередного в зимнем календаре праздника. Один только Миша не принимал в этом участия. В этот вечер он, как обычно, сидел за своим компьютером и играл. Ни праздники, ни учёба его не волновали. Зимняя сессия могла быть сдана не лучшим образом, а если быть откровенным, то плохо: зачётная неделя уже «провалилась». Мать, сколько ни ругала сына, понимала: всё бесполезно. Главным для него было – закончить без «двоек». Остальное – неважно. Отец был слишком мягок. То ли из-за чрезмерной любви, то ли из-за чего-то ещё, неясно.
– Помоги хоть немного! – просила мать.
– Мам, не до тебя сейчас, я с друзьями в Сети.
– Совсем совести нет! Вот выселю тебя, будешь у меня на улице жить! – любила драматизировать мать, заранее зная, что ничего не сможет предпринять.
– Да-да… – слышалось из комнаты сына.
И он продолжал играть – как ни в чём не бывало. Его комната располагалась на втором этаже и была вся оклеена постерами из игр. Икон в комнате не было. По периметру потолка проходила подсветка, которую ему приклеил отец. «Зачем ты его балуешь? Отнял бы ноутбук!» – негодовала мать. «Да брось, жизнь научит!» – отвечал глава семейства, глядя на беспечное существование своего единственного недоросля.
Эту ночь герой планировал провести как обычно: поиграть до часов двух, а потом лечь спать. В комнату неожиданно вошёл отец.
– Можно? – спросил он, стоя в дверях.
– Да, заходи.
– Я тут поговорить хотел. Мама волнуется. Ты бы отвечал ей помягче, сынок.
– А что не так?
– Когда человек, которого растили много лет, вдруг становится грубым, то это неприятно, согласись, брат?
– Ну да, конечно… – хотел было ответить сын и сесть обратно за компьютер, как вдруг отец сказал ему то, чего юноша никак не ожидал:
– Сходи в церковь, Миш, поставь свечку за бабушку Люсю, мать мою.
Михаил опешил. Он не столько смутился, сколько удивился предложению. Последний его поход в храм закончился скандалом – зачем повторять? Да и не очень хотелось сейчас куда-то тащиться, что-то делать…
– Бать, ты сейчас серьёзно? Какой ещё храм?!
– Обыкновенный, мне просто мать вспомнилась, как я ей отвечал, эх-х… Как жаль, что её нет сейчас, матушка моя, мама…
Сын уже было хотел снова надеть наушники, как вдруг его что-то остановило. Он посмотрел на отца: тот, виновато улыбаясь, протягивал дрожащей рукой мятую тысячу.
– Ладно, схожу, – буркнул Михаил.
– Спасибо, на вот, на свечку! – засуетился отец, засовывая в рюкзак сына купюру.
– Так много?
– Купишь что-нибудь… по дороге… себе.
«Вроде у православных сейчас служба, должен успеть!» – подумалось вдруг. Быстро собравшись, сын спустился вниз.
– Куда собрался? – недовольно спросила мать.
– Я в храм.
– Чего?
– Отпусти его, я попросил, – вмешался отец.
Молодой человек вышел из дома. В лицо ему ударил холодный ветер со снегом. «Чёртова зима!» – подумал студент про себя. Шёл быстро, улицы сменяли одна другую. Оставшаяся часть пути пролегала через центр города. Свет от гирлянд, висевших на ёлках, падал на дорогу. Вокруг было много семейных пар. Дети катались на горках. Несмотря на метель, все веселились. «Как им это удаётся?» – удивлённо спрашивал себя Михаил.
Вот и церковь. Вся в снегу. Золотые купола стали белыми. Окна, из которых лился яркий жёлтый свет. К нему подошёл нищий.
– Малец, не будет ста рублей? Мне бы хлеба купить…
– Чего-го? – огрызнулся студент: не переносил он этот «сорт людей».
– Хотя бы пятьдесят рублей, брат!
Миша прошёл мимо.
– Воскреснешь! – послышалось ему вслед.
«Чокнутый что ли?!» – подумал молодой человек.
Он вошёл в церковь. Яркий свет и голос диакона ошеломили. Красивый расписной потолок – высоко, взгляд вверх и – туда хочется! Иконы… Какие лица строгие! Но мягче всех – Богородица, Матерь Бога, мама… Запах ладана, свечей… Сладко пахнет, как в детстве… Всё это тронуло. Даже свеча, поставленная на помин души бабушки, казалась чем-то особым: вспомнил её улыбку на старой фотографии в столовой… Подумалось: наверное, хорошим она была человеком, добрым… Когда батюшка кадил храм, они встретились взглядами.
– Христос родился! Возрадуемся же! – обратился местный иерей прямо к юноше.
– Вы мне?
– Тебе, тебе, юноша!
Миша не верил своим ушам. «Поп» в его представлении был жадным, угрюмым и злым, а тут вдруг… Полтора часа пролетели мгновеньем. После целования креста все пошли к выходу. Миша вышел одним из первых: чего-то хотелось, хорошего, нужного другим и себе… Миша снова увидел нищего. Подошёл к нему.
– Возьми, брат! – протянул девятьсот рублей.
– Спасибо, добрый человек!
Метель утихла. Герой шёл домой. Ему не было холодно, нет. Под ногами таял, превращаясь в кашу, снег. По щекам текли слёзы. На душе была радость, которую он не испытывал очень давно. Было два часа ночи. В домах горел свет.
– Ты где пропадал? – налетела на Мишу мать, но, увидев его лицо, всё поняла.
– Простите меня…
Отец сидел в зале и улыбался.
